С50. Она любила свой рак.
Публикуется только на сайте www.mariavasilenko.com
С50 – это код на врачебном языке, обозначающий злокачественное образование в молочной железе. Короче говоря, – рак груди.
Вот так просто.
Буква "С" – как известный витамин. "50" – как, например, половинка чего-нибудь. С виду даже и не скажешь, что такой влиятельный диагноз. Наверное на то и расчет.
В какой-то момент в протоколах осмотров пациентов перестали фигурировать названия и подозрения диагнозов, их заменили замысловатые коды, понятные узкому кругу лиц. Мне до конца не известна причина кодирования диагнозов. Возможно для наведения порядка, а возможно для сохранения эмоционального состояния пациента. Но едва ли это поможет, когда после обычного обследования ты вдруг понимаешь, что внутри тебя есть образование. Сколько раз мы видели про это кино, собирали деньги всем миром в соцсетях на разных людей попавших в подобные ситуации без возможности платить за лечение. И вдруг ты как-то неожиданно становишься одним из героев таких историй. И жизнь тебя к этому не готовила.
Эта история здесь в первую очередь для тех, кто столкнулся с подобным кодом в своих протоколах обследований, чтобы не думали отчаиваться.
А также для тех, кому посчастливилось этого не знать, но до ужаса боится "рака". Или какой-то другой болезни.
Хорошо это или плохо, но рак становится все более известным человечеству, – это минус. Но от того он стал более контролируемым, – а это плюс. Рак бывает очень разным, и да, по-прежнему, это очень опасное заболевание. Но бывает и так, что с ним можно быстро попрощаться. И многие врачи уже знают что делать.
Мы можем помочь врачам в этом деле. Например, вести здоровый образ жизни, заниматься спортом, ложиться спать во время, класть свой стресс на лопатки, и регулярно проверять свой организм на исправность. Чем раньше обнаружить, тем быстрее можно со всем разобраться.
И я говорю это не потому что "уж теперь-то знаю". А я говорю это как счастливица, одна из тех, кто регулярно обследовался и просто в один из безоблачных дней "попался". Возможно, я вовремя попалась, а возможно мне повезло. Но случилось так, что мне выпал шанс увидеть код "С50" в своем протоколе осмотра. Я всегда думала, что это означает конец. А оказывается очень часто это новое, хорошее начало. Шанс пересмотреть свой образ жизни, образ мысли, отношение к себе.
Я пишу это для того, чтобы вы знали, что с раком можно попрощаться. Бывает и так! Просто знайте это. Я сразу решила, что мои отношения с раком – это не борьба, а история любви.
И как в некоторых душещипательных историях любви, в конце мы с ним расстались. Словно пылкий и краткосрочный курортный роман, он внезапно ворвался в мою жизнь, все перевернул и испарился, оставив важные воспоминания. Расставание было болезненным, оно оставило неповторимый и важный след у меня в душе, да и большой шрам на моем теле. Но кто бы мне сказал, что я буду очень любить этот шрам. Каждое утро я смотрю на него в зеркало и знаю, что этот шрам подарил мне новые стороны меня.
А еще я хочу, чтобы вы перестали бояться. Выкинули из головы все страшные истории, которые вам встречались. Они не ваши. И даже эта не ваша. Она моя. А вам не стоит тратить свои здоровые, полные жизни дни, на страхи о том, что возможно никогда с вами не случится.
Тратьте свои дни на жизнь.
И один день в году можно потратить на чекап своего тела.
Ну а теперь, можно почитать мою историю.
Как и многие другие она особенная. И возможно что-то вам подарит.
– Да ничего страшного, я потом сотру – дрожащим голосом ответила я, украдкой глянув на себя в зеркало. Грудь и зона декольте и правда была вся разрисована ручкой. Доктор А* разрисовала меня всю, объясняя, где будет отрезать, и куда что вставлять, а потом задумчиво убежала на операцию, оставив меня со своим неприятным ассистентом.
Он всучил мне бесконечный список, напечатанный мелким шрифтом, со всем необходимым, что нужно срочно сделать и принести перед операцией. Из этого списка я увидела только одно знакомое слово – «список». И тут же попыталась задать ассистенту несколько вопросов.
– Если будут вопросы – звоните, а сейчас у меня нет времени.
– Погодите – я дрожала от страха, так как мне ничего не было понятно, а следующий раз мы договорились увидеться уже в операционной. Предполагалось, что список уже будет выполнен.
Но, кажется, никто не собирался мне помогать разобраться.
– Почему же вы собираетесь по телефону мне отвечать на вопросы, а не сейчас?
– Потому что сейчас у меня нет времени.
– Но оплаченная консультация еще не закончилась… – указала я на часы, я имела право на еще жалкие 5 минут, как минимум.
– Закончилась.
Доктор захлопнул свой кейс и вышел, оставив меня наедине со списком, разрисованной грудью и большой раковой опухолью в одной из них.
Подумаешь, грудь отрезать. Тут каждый день их отрезают. И не ты первая, и не ты последняя. А ему пора.
«Хирурги они такие специфические» – успокаивали меня потом друзья.
Но все мое тело сопротивлялось. Казалось, что от острого чувства несправедливости заболели даже кончики волос и я неожиданно заплакала.
Потом я попыталась вытереть слезы, но они меня не слушались. И все текли и текли. Я позвала через администрацию ассистента еще раз, и дала нам всем еще один шанс разобраться.
Но снова ничего не вышло. Есть такие люди просто, с которыми не нужно иметь дело, но для того, чтобы это понимать, и научиться их избегать, их надо просто иногда встречать и переживать вместе что-то не очень приятное.
Я не хотела ни операции, ни рака, ни видеть этого доктора с его ассистентом.
И ручку эту проклятую тоже хотелось стереть.
А я еще надела платье с декольте, хотелось почувствовать на себе свою грудь еще хоть немного. Наше последнее с ней лето. И мне сорок. Вот-вот исполнится. Всего-то. Что будет потом мне пока не известно.
А потом я ушла и больше никогда не переступала порог этого отделения.
Через два месяца совершенно другой доктор в совершенно другой клинике сделал мне совершенно другую операцию. Оказалась нужна посерьезнее, сложнее и в два этапа. Первая доктор просто этого не увидела.
Уже на первой консультации мой новый доктор (его имя очень сложно выговорить, но я запомнила на всю жизнь, разбуди хоть ночью – Азиз Дильшодович) был очень ласков и внимателен. И вовсе не специфичен, как ассистент предыдущего доктора. И консультация закончилась не тогда, когда время вышло, а когда мне стало всё понятно и я перестала плакать. Просто он иначе не может.
Он как волшебник крутил мои снимки, показывал, что нужно отрезать, почему столько и как будет потом. Показывал книги и фотографии с похожими операциями и рассказал, как будет дальше. Доктор – золото и волшебник, оказывается он как Айболит почти, может пришить зайцам новые ножки, чтобы они бегали по дорожке. Только вместо ножек – грудь. А вместо зайцев – испуганные страшным диагнозом женщины в одной из самых нежных частей тела, вроде меня.
Здесь доктор уберет, туда пришьет, или вообще вставит что-нибудь третье.
И такого размера как захочется. И химию назначит если нужно, или луч. И все будет хорошо.
Мы с ним выбрали чтобы все было максимально естественно в размерах и последствиях.
Для этого нужно было сделать не одну, а две операции. Да, сложно, но мы не выбираем себе болезни, они просто иногда случаются.
И оказывается не нужно было делать бесконечного списка анализов. Нужно было просто проверить, что половина у меня уже есть, и осталось совсем чуть-чуть.
***
В реанимации я проснулась счастливой. Никогда бы не подумала, что буду испытывать облегчение от того, что от тела отрезали какой-то орган. Но оказывается и так бывает. Свет не горел, хватало дневного, моя кровать стояла напротив окна, и я могла увидеть облака, летний свет и… что-то там еще было, глаза все время сладко закрывались от наркоза.
– Здравствуйте, Мария, меня зовут Стас, я медбрат и вы в реанимации. Все закончилось, – на меня смотрел симпатичный молодой человек, сотрудник реанимации.
– Стас? «Да вы просто класс …» —сказала я едва живым голосом и улыбнулась.
– Спасибо – смутился Стас. Ему было смешно, но он старался быть серьезным.
Я пошевелила ногами.
– Вау! Чудесная какая операция, даже ноги шевелятся!
Стас засмеялся.
Девушки после операции кесарева сечения меня поймут. Это когда наркоз отходит, шов уже болит, а ног еще не чувствуешь и не можешь встать. А тут полная красота. Глаза едва открываются, но тебе можно пить и есть, и даже поднять ногу.
– Правда груди нет – озадачилась я и постаралась рассмотреть, что у меня с грудью. Полное отсутствие чувствительности (Слава Богу!) и повязка такой величины, что вообще ничего не понятно, что там есть, а чего больше нет.
– ну ничего, это дело наживное – приободрила я сама себя.
Стас улыбнулся и протянул мне бутылку воды с трубочкой.
Через два часа меня отвезли в палату и накормили ужином: котлетой с пюре.
В день выписки я шла по коридору вместе с моим вторым доктором Юлей на перевязку. Она держала меня под локоть, а я несла за собой свои многочисленные катетеры. У поста медсестры стоял молодой человек в маске и докторском колпаке. Наши глаза встретились. И я их узнала. Два дня назад эти глаза я видела перед погружением в наркоз. От страха меня трясло так, что казалось, я вот-вот упаду с операционного стола. Он взял меня за руку и попросил рассказать, что за татуировка у меня на руке. А потом про моих детей, а потом про то, что я пишу. А потом я уснула.
– Простите, вы, кажется, анестезиолог? «Вы были у меня на операции два дня назад», —взволновано спросила я.
– Да, Мария, я был с Вами, рад Вас видеть на ногах!
– Спасибо Вам огромное! Мне было так страшно, а Вы меня успокоили, вы были там рядом, я так Вам благодарна! Вы многое для меня сделали.
– Все в порядке, это моя работа, и Вам спасибо, – засмущался доктор.
Мы продолжили двигаться по коридору на перевязку.
– Напишите ему отзыв на сайте больницы – прошептала мне доктор Юля – нам их тут редко пишут, а так бы было приятно…
С тех пор, каждый раз поглаживая свой шрам на теле я вспоминаю их всех. И каждый раз в небесную канцелярию отправляю слова благодарности, отзывы и комментарии. Пусть у этих людей будет много сил, возможностей и желания спасать других. На сайт тоже написала. Отзыв. Вдруг это тоже поможет.
А то все-таки не мы себе болезни выбираем. Они приходят к нам сами.
Мы же выбираем как от них избавиться.
Так я и завела такую привычку: раз в год приезжать на полный чекап к своему доктору-гинекологу в ГК Лапино, где я рожала детей.
Весной 2022 года мы жили в Стамбуле. Каждое утро я ходила на море гулять с собакой, и когда шла обратно глазами упиралась в огромную розовую петлю – символ борьбы с раком груди, прямо на фасаде соседнего дома, где мы жили.
Каждый раз я шла мимо и думала, что давно не проверяла грудь. «Как только вернемся в Москву, я сразу же поеду на чекап» – говорила я себе каждый день.
Я сдержала слово и по возвращению в Москву дождавшись нужных дней цикла, сразу записалась на чекап. Дорожка была вполне себе уже протоптанной, поэтому я спокойно проходила всех специалистов и сдавала анализы. И в абсолютно расслабленном настроении пришла в кабинет маммолога в тот день.
Будет честно сказать, что, когда у меня уже была запись, я традиционно дома прощупала самостоятельно свою грудь (как это делается меня еще научили давным-давно, в подростковом возрасте) и на правой заметила что-то непривычно плотное. Но, разумеется, я не подумала ни о чем плохом. Мастопатия? Нервы? Фиброаденома? Или как их там. Да, впрочем, откуда мне знать. Как обычно доктора скажут: берегите нервы, пейте витамины.
Но что-то внутри меня необъяснимо подсказывало мне что я на краю пропасти.
Я не могла это сформулировать, но я словно предчувствовала беду.
Но так сложно дать отчет себе в том, что ты вляпалась по самые уши.
Красивая, добрая доктор с серьезным выражением лица возила датчиком УЗИ по моей груди и никак не могла сказать того, чтобы я хотела услышать. Про нервы и витамины.
Я улыбалась, шутила, даже когда меня увели на мамографию в соседний кабинет и это было больно (моя опухоль болела при надавливании).
А затем, доктор уже записывает тебя на трепан-биопсию на пятницу и осторожно смотрит тебе в глаза. Потихоньку смысл событий до тебя доходит, ты выходишь из состояния аффекта, перестаешь глупо хихикать и начинаешь хаотично соображать.
– Подождите, это что же получается… у меня… рак? – я буквально выдавила из себя эти слова, словно зубную пасту из засохшего тюбика, и они совершенно неказисто плюхнулись врачу на стол.
Вау. Произнести это вслух оказалось куда сложнее, чем я думала.
Большие, красивые, сопереживающие глаза Антонины Юрьевны, маммолога из Лапино, смотрели на меня:
– Я не могу Вам точно такое сказать сейчас. Нам необходимо эту опухоль обследовать, изучить. Сначала мы сделаем трепан-биопсию, вот в пятницу. Отправим на исследование, тогда будет понятно.
В голове тут же возникло желание взять доктора за руку, закрыть глаза, и открыть их тут же, но уже в пятницу.
Но сегодня только вторник.
А до пятницы как дожить? Что делать-то? Сделать вид, что это сон?
Антонина Юрьевна очень сочувствующе на меня смотрит и пытается подбодрить: «Не переживайте пока, мы все выясним, мы разберемся».
И я не знаю, как объяснить, но я буквально чувствую своей правой грудью, что именно покажут эти анализы и эта (о, боже, слово-то какое кошмарное!) трепан-биопсия.
Сквозь заплаканные глаза я едва нашла выход на улицу. Клиника Лапино находится за городом, посреди лесов. Подъезд взрослой поликлиники, где я была, выходит на дорогу и на лес за ней.
Я смотрю на этот лес и просто не могу дышать. Мимо проезжают машины с детскими креслами. Я очень люблю Лапино. Здесь место хороших новостей, отсюда я 7 лет назад вышла с новорожденным ребенком, в счастливое будущее. И вот что же, будущему было отведено 7 лет?
В этот день было так неожиданно жарко, хотелось скорее отвезти детей на море. Хотелось самой побыть ребенком, и уехать от всех проблем на море. А теперь что? У меня рак, охренеть! В 39 лет?
И что? И это всё?
В смысле?
Через час в этой же клинике у меня визит к моему гинекологу, Аграновской Анне Валерьевне. Я думала наша встреча будет радостной, но я должна была сообщить ей «новость».
Как и всегда, она же меня и спасет потом. Эта женщина вообще мне послана кем-то свыше, чтобы меня регулярно спасать.
Я собрала всю волю в кулак, договорилась с собой не реветь в отделении для беременных и отправилась к кабинету доктора.
Если пока не видишь целой дистанции, то хотя бы надо добежать до первого пункта остановки. А дальше просто нет сил даже думать. Сейчас мне нужен кто-то посильнее меня. Срочно.
Продолжение следует...