Это было зимой 2003-го года, сколько же мне было лет? Кажется двадцать один. На третьем курсе юрфака РУДН я была увлечена работой в прокуратуре, и очень часто прогуливала на своей так называемой работе основную учёбу.
Такое часто случалось со студентами, когда они слишком увлекались этой игрой в работу после практики в подобных местах, но у меня тогда действительно случилось серьёзное увлечение и я днями и ночами грезила, как с полученным дипломом побегу в эту прокуратуру на работу. Поэтому не покладая рук трудилась, чтобы обеспечить себе будущее рабочее место. В конце концов, ведь именно ради уголовного права я поступала на юрфак.
В общем, случилось так, что как раз именно уголовное право зарубежных стран выпало из моих интересов и у меня назревала серьёзная проблема. Дело в том, что этот предмет был обязательным только в нашем Университете. В других ВУЗах студенты юрфака не были обременены судьбой солиситоров и барристеров, при чём последние ничего общего ни с барами, ни с кофе не имели.
Уголовное Право России, а также Процесс я выучила на зубок, сдавала на пятерки и во всю применяла на практике, а вот на интересы коллег за рубежом сил, и почему-то интереса, уже не хватало.
К моему великому несчастью, преподаватель Уголовного права зарубежных стран – был ходячей легендой курса. На факультете его боялись абсолютно все, а среди студентов ходили байки о том, как при виде Ивана Даниловича Козочкина от страха таял даже снег в лютый мороз, переставало светить солнце в жаркий день, и сдать ему предмет не зная его абсолютно невозможно.
Мы с моей совестью, пропустив львиную долю семинаров, решили, что к Ивану Даниловичу всё таки пора сходить на пару, пусть мы и собирались на ней как следует выспаться с открытыми глазами. Ну правда, для меня это был дико скучный предмет. Но не хотелось таять как снег при встрече с Богом зарубежного права.
В общем, пришла я как-то на семинар к Ивану Даниловичу максимально неудачно. Забыв дома знания, я оказалась сразу же на письменной контрольной.
Прочитав список вопросов, я наверное должна была умереть, но так как уже многому научилась на работе в прокуратуре, ни одна мышца на лице не дрогнула. Мысленно прокляв совесть, я невозмутимо делала вид, что готовлюсь писать умные слова на листочке.
Иван Данилович ходил между рядов и как всегда говорил что-то умное. Впрочем, он делал это всегда – кроме шуток, человек он был действительно интересный. Под его руководством вышел ни один учебник и пособие посвящённое этому предмету. И в стенах РУДН он был гордостью и звездой первой величины.
Слушая его речи, я всегда ощущала себя ничтожеством. Глупой студенткой, не способной выучить его скучный, но бесспорно важный предмет, за что было стыдно вдвойне. Ведь сегодня мне маячила именно двойка. Я даже не видела смысла пытаться списать. Находясь в одной комнате с Иваном Даниловичем списать или украсть знания любым другим способом было просто невозможно.
Глупых он презирал. Он никак это не выражал, просто любой нерадивый студент моментально сам размазывался в лепёшку в его присутствии, блеял что-то, ну, а дальше про талый снег вы всё уже поняли.
Иван Данилович был высокий, худощавый, лысоватый, всегда в серых костюмах, ему они шли. На носу часто красовались очки: стильные в то время, прямоугольной формы, без оправы. Однажды я даже попыталась представить его молодым. Мне подумалось, что он был симпатичным. Наверняка своей лютой харизмой убивал всех с порога. Он мог посмотреть на тебя сверху вниз так, что становилось стыдно абсолютно за всё, даже за то, что не так уж и было плохо. И никогда нельзя было знать заранее как он на тебя посмотрит.
Короче, пока я постыдно подписывала свою будущую двоечную работу, на моё плечо медленно и уверенно опустилась твёрдая рука Ивана Даниловича.
Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами.
Интересно, он способен через прикосновение понять, что я ничего не выучила?
Он конечно же не был способен, его заинтересовало другое:
– Надо же, среди нас левша – проникновенно произнес Иван Данилович.
Вся моя группа медленно подняла головы от листочков и посмотрела на меня. Очень сочувственно. Потому что Иван Данилович трогал не всех. И если вдруг до тебя дотронулся, то это могло значить только одно – тебя приметили. И тебе конец.
Я робко улыбнулась. Как будто это могло меня спасти.
– А знаете ли вы, что у каждого левши есть свой особый талант? – продолжил Иван Данилович дискутировать одновременно со всеми.
Одногруппники уважительно заулыбались мне в ответ, хотя прекрасно понимали, что внимание Ивана Даниловича почти никогда не сулило ничего хорошего.
– Интересно, а Вы уже знаете какой у вас талант? – обратился он ко мне.
Так я узнала, что опозориться перед профессором можно даже до того, как он выяснил, что ты ничего не выучила. Фиаско было полным.
– Нет – робко проблеяла я и мгновенно залилась краской. Скорее мертвецки белой.
– Ну значит всё впереди – приободрил меня Иван Данилович, словно неудачницу, и потеряв интерес к отсутствию таланта пошёл по нашему ряду дальше.
Я просидела как вкопанная всю пару. Это были одни из самых мучительных час двадцать в моей жизни. Никак не могла понять тогда что меня больше расстроило: факт, что я попала на контрольную без соответствующих знаний или что такой мудрый человек потерял ко мне интерес. Потому что я не знала своего таланта.
С того самого дня у меня появилась мечта – узнать какой у меня талант.
С тех самых пор, у нас с Иваном Даниловичем состоялось много неприятных и приятных разговоров. Не могу сказать, что я добилась его восхищения, далеко нет, но спустя года два мы вели несколько вполне нормальных диалогов, в рамках слегка другого предмета, но тоже жутко уголовного и абсолютно зарубежного. И за них мне уже не было так стыдно.
Прошли годы, Университет я благополучно закончила. А вместе с этим бросила работу в прокуратуре. За полтора года я выяснила, что это не совсем подходящая для меня профессия.
Талант, как вы уже поняли, в конце концов нашёлся. Это было не так легко и просто, и сложнее всего было конечно же договориться с собой и принять свой талант таким какой он есть. А уж найти время развивать его и работать с ним – и подавно.
Но с того самого дня, как я свой талант отыскала, я словно начала спокойно дышать.
Я была рада, что не разочаровала профессора, и он оказался прав.
Когда моя книга была уже подписана в печать, а договор с издательством лежал на полке в папке с документами, мы с мужем, как и было запланировано, подняли бокал с шампанским за мое детище. За мой, отыскавшийся талант. За мою книгу и за мой успех.
Мы вспомнили Ивана Даниловича и я словно почувствовала его твёрдую руку на своём левом плече. Никогда не забуду.
– Обязательно напиши эту историю, она достойна жизни – сказал мне муж.
– Да, пожалуй, стоит… – задумалась я.
Мой талант опоздал на два года. Книга вышла в ноябре 2019-го, а Ивана Даниловича не стало в августе 2017-го.
Мне не подарить ему книги, не рассказать, какую маленькую, но значимую роль он сыграл в этом. И я, наконец, поняла, зачем же я в тот день не пошла на работу, а попала на контрольную и получила двойку.
Но теперь, когда уже в жизни столько уроков пройдено, когда двойки может принести домой сын, когда ты уже понимаешь больше, чем хотелось бы, становится очевидно, что в жизни не всегда предоставляется шанс сказать то, что хотелось бы.
Поэтому я просто представляю, как ТАМ Иван Данилович в своём сером костюме заходит в своеобразное студенческое кафе со стеклянной стеной, чтобы выпить крепкий кофе в граненом стаканчике, забавная тётя Зина из РУДН всем профессорам такое подавала, а на столике, за которым кофе пьют исключительно стоя, перед ним лежит моя книга. Он берёт её в руки, открывает, и начинает листать. Вокруг, привычно для него, тает снег в лютый мороз и перестаёт светить солнце в жаркий день, нерадивые студенты размазываются в лепёшку, а он всё читает и читает. Когда он, наконец, закончил, то многозначительно вздохнул, покачал головой в своей манере Козочкина и сказал:
– Нашла всё таки. Ну, хорошо.
Затем он встал, оставил книгу где она была, он не из сентиментальных. И пошел прочь по своим важным профессорским делам.
Спасибо, Иван Данилович, мне было важно ваше мнение.
Памяти РУДН, тех 60-ти лет, что существует юрфак и, конечно же, памяти великолепного и ужасного, незабываемого и неповторимого Ивана Даниловича Козочкина.