Отрывок из повести "Ты где?"
"В один прекрасный день я поняла, что больше не могу, например, водить маму по ресторанам. Не то чтобы это было для нас важно, просто так внезапно стало очевидным.
На самом деле это был вовсе не прекрасный день, но нельзя же вот так сразу всё вываливать. Давайте по порядку.
Когда я была маленькой, деревья были большими, на прилавках пусто, на душе светло.
Сейчас, конечно, мало что изменилось, но на прилавках совсем не пусто, и появилась такая профессия, как дизайнер-кондитер.
Например, когда приходит долгожданный день рождения моих детей, я совершенно не планирую, но потом обязательно заказываю торт за какие-то безумные деньги. Причём я правда не понимаю, как же так получается. А всё потому, что дизайнеры-кондитеры делают так, что твои дети не могут устоять перед их тортами. И все торты обязательно «в тренде».
Вы же знаете, что каждый сезон меняется мода на торт? Вы не задумывались, что у тортов существует мода? Да я тоже! Но каждый год это происходит: то торт должен быть весь усыпан зефирками и безе, то шоколадной и очень реалистичной фотографией, то с живыми цветами, то с неживыми, но всё-таки съедобными, то минимализм и гладкий торт, то «открытый торт», то с мастикой, то с биодобавками, то на козьем молоке, то на соевом, а то и всё вышеперечисленное вместе.
И вот твой ребёнок походит по дням рождениям, насмотрится и буквально за пару дней до праздника выдаёт мечтательно: «Ох, наверное в этом году у меня будет торт с черепашками-ниндзя в зефирках». А ты такая сидишь и думаешь, как же объяснить ребёнку, что в этом году его день рождения предполагалось отмечать «в узком семейном кругу» и про торт вообще все забыли. Но ты не можешь ударить в грязь лицом. В конце концов, твоя мама так не поступала.
Мама в детстве была за всех: и кондитером, и дизайнером, и пекарем, и шеф-поваром, и судомойкой, и в ответе и за холодный и горячий цех, и за весь пер- сонал кухни.
Про торты она, конечно же, никогда не забывала.
Короче говоря, каждый год на день рождения мама пекла для меня любимый торт «Муравейник», звала друзей, и мы пили чай и пачкали много посуды. Это было прекрасно. И что бы ни случилось, как бы мама ни ненавидела пачкать кухню и как бы ни ленилась печь, но на мой день рождения всегда был торт.
Потом я подросла, жилплощадь, занимаемая нашей семьёй, тоже, а вместе с этим и мои необузданные запросы.
В общем, на день рождения я стала есть покупные торты, звать друзей по своему усмотрению и пачкать посуду не на маминой кухне, а на своей. И без её участия.
Любовь вкусно поесть (даже ночью) у меня однозначно от мамы. Зная, как она любит поесть «чего-нибудь вкусненького» и как редко себе позволяла ходить по ресторанам, я взяла мужа, и мы поехали выгуливать маму в ресторан в честь очередного моего дня рождения.
«Как мило!» – скажете вы!
И я тоже думала: «Как мило будет!» И муж мой так подумал. Вообще, все бы так подумали.
К сожалению, я не совсем в курсе, где же были мои мозги, но привезла я маму трапезничать в честь моего рождения в японский ресторан.
Человека, у которого проблемы с координацией тела, я привезла в ресторан, где даже здоровые люди едва умеют справляться с палочками.
Браво.
С другой стороны, меня успокаивает то, что всякий раз, когда мои дети стараются мне помочь, но делают только хуже, я всё равно получаю удовольствие. Это ведь так мило, они старались. Например, когда мой шестилетний старший сын чистил зубы младшему двухлетнему сыну: «Мам, смотри! Я чищу Алёшке зубы сам!» При этом они оба в зубной пасте по пояс, а ещё в зубной пасте пол, потолок и стены, а сам Алёша провалился до мокрых штанов в унитаз, потому что, посадив брата на унитаз, для удобства чистки труднодоступных мест во рту, старший забыл закрыть крышку. Но неважно, это всё равно мило. И я радуюсь.
Хоть бы мама тоже так думала. Ну или знала, что так полагается думать. Если болезнь забрала эмоции, то воспитанность она у неё забрать не могла.
В общем, сидим мы, пытаемся есть и пытаемся говорить. Но маме неудобно есть, а ещё что? Правильно! Неудобно говорить! Она дико стесняется своей расстроенной, словно плохой рояль, речи и предпочитает слушать. А мы словно воды в рот набрали, растерялись и не знаем, о чём поговорить.
Как назло, в памяти всплывает поговорка из какой-то «Якитории» начала двухтысячных. Когда в Москве только появились доступные суши, и все их ели вилками. А в ресторане «Гинотаки» на Октябрьской каждого посетителя встречал радостный хор персонала: «Хасё-масё-о-о!», – а на выходе: «Аригато-о-о!» Так зарождалась японская культура в Москве.
Официанты рассказывали такую байку: если ты нанизываешь суши на вилку, то словно протыкаешь сердце повара, так ему обидно.
Мы сидели в каком-то японском симпатичном недоразумении на проспекте Вернадского, недалеко от её дома, я смотрела, как мама протыкает вилкой очередное сердце повара, скорее всего бурятского происхождения, и мечтала скорее убраться отсюда.
Мы быстро заказали какой-то десерт, чокнулись зелёным чаем с запахом и местами даже вкусом жасмина и выпили за мой день рождения.
Никакого торта. И даже зефирок.
Проводили маму домой, она мне вручила подарок, который я сама себе от её лица заранее купила, и мы поехали дальше по каким-то, вероятно, очень важным делам.
Ведь что обычно происходит у других людей, когда кто-то болеет? Правильно! «Жизнь продолжается». Что бы ни случилось.
В машине ехали молча. Впрочем, мне всегда нужно было «тридцать минут тишины и беззвучных слёз», чтобы «жизнь продолжалась»; слишком много эмоций и сил забирает эта игра под названием «всё будет хорошо, и мы справимся».
Теперь я уже не могу сказать маме, что каждое утро, просыпаясь в нашей новой квартире на проспекте Вернадского, я беру в руки чашку с кофе, подхожу к окну и смотрю на то самое здание, где некогда располагалось это японское симпатичное недоразумение.
Каждое утро я смотрю из окна на это здание и вспоминаю тот странный обед.
Прости, мам, за те дурацкие суши.
Слышишь? "
Заказать книгу можно тут
"Ты где?", Мария Василенко
Издательство Лимбус-Пресс, Санкт-Петербург, 2019